|
Виктор Шапиро
Виктор Шапиро

Козел и антисемитизм в музыке

Общеизвестно, что имя французского композитора Джакомо Мейербера (1791–1864) выпало из обоймы великих классиков оперы по причине антисемитизма. Однако, по мнению заместителя редактора отдела культуры еврейского интернет-ресурса «Форвард» Талии Закс, причина забвения его оперы «Динора» заключается в козле, который, как в хасидской притче, то появляется, то исчезает.

Автор рецензии на новую постановку «Диноры»— знаток и ценитель оперного жанра, она иронизирует по поводу современных трактовок классических сочинений, и без того изобилующих ходульными сюжетными поворотами: неожиданными узнаваниями потерянных детей, неправдоподобными зло- и благодеяниями и т.п. Ее забавляет появление в постановке пасторальной оперы Мейербера живого козла, равно как и убийство шведского короля на фоне декораций из IKEA в опере Дж. Верди «Бал-Маскарад».

Нью-Йоркский театр «Amore Opera» представил на прошлой неделе постановку забытой оперы полузабытого композитора-еврея. Сочинение 1859 года не находило своего воплощения на оперной сцене американского континента с 1925 года. На русской сцене «Динора» шла аж в 19 веке и успеха не имела. Возможно, причина забвения действительно заключается в нелепом пасторальном сюжете — обезумевшая пастушка Диора ищет своего козлика, а пастух Гоэль с помощью сельского дурачка Корентино — спрятанный в горах клад, но в итоге пастух и пастушка находят друг друга. Но бестолковый сюжет не помешал Мейерберу продвигать своё произведение на оперные подмостки — эффектная партия Диноры, позволяющая блеснуть колоратурой, была одной из самых популярных в репертуаре певиц всего мира.

Натан Халл, художественный руководитель «Amore Opera», поначалу хотел поставить одну из больших опер Мейербера, но ограниченность постановочных ресурсов привела к выбору «Диноры» — одной из его пасторальных опер, тем более что театр видит одну из своих задач в возрождении опер, которые давно не ставились в Соединенных Штатах. Поэтому режиссёр призвал исполнителей спокойно отнестись к особенностям либретто и наслаждаться виртуозностью вокальных партий. Аргумент в пользу возрождения забытой музыки силен так же, как и аргумент в пользу борьбы с антисемитизмом в искусстве и в жизни.

Джоакино Мейербер (Якоб Либман Бер) родился в еврейской семье недалеко от Берлина. Его отец, Юда Герц Бер, был чрезвычайно богатым финансистом и промышленником, мать, Амалия (Малка) Вульф также происходила из финансовой элиты. Оба родителя Мейербера были близки к прусскому двору, но не изменяли приверженности еврейского религии. Когда Амалии в 1816 году был присвоен Орден Луизы, по королевскому указу она получила не традиционный Крест, а бюст королевы. Композитор был немногим из деятелей искусств еврейского происхождения, не изменивших вероисповедание — он был похоронен но еврейскому обряду.

История эстетического низвержения Мейербера напоминает, по мнению Талии Закс, сюжет культового американского фильма «Все о Еве» (1950), где восторженная поклонница сближается со стареющей звездой Бродвея, чтобы составить ей конкуренцию и занять ее место на сцене.

В 1839 году молодой Рихард Вагнер, постоянно влезавший в долги, сбежал из Германии во Францию, спасаясь от кредиторов. Там-то никому не известный музыкант и завязал отношения с Джакомо Мейербером, который не только дал ему денег, но и обеспечил работой по музыкальным аранжировкам, введя в музыкальные круги. Талант Мейербера в ту пору не вызывал у Вагнера никаких сомнений, он писал своему покровителю: «Конечно, не к месту умножать неуклюжие хвалы в адрес вашего гения; я ограничусь словами о том, что я вижу, как вы в совершенстве решаете задачу немца, освоившего достоинства итальянской и французской школ, чтобы сделать всеобщим достоянием творения своего собственного гения...» Но к концу 1840-х годов Вагнер начинает открыто выступать против Мейербера, обвинять его в своих неудачах, мотивируя эстетические инвективы еврейским происхождением оппонента. Кульминацией вагнеровского антисемитизма стал трактат 1850 года Das Judenthum in der Musik («Еврейство в музыке»), в котором он уличал Мейербера, наряду со всеми другими евреями, в том, что занятие искусством для них — лишь способ заработать капитал. Это эссе во многом способствовало тому, что музыка Мейербера вышла из моды, особенно после того, как Вагнер, первоначально опубликовавший работу под псевдонимом, перепечатал ее в 1869 году под собственным именем. Мейербер уже пять лет как умер, а Вагнер, вернувшийся в Германию, стал ведущим оперным композитором своей страны. Мейербер «стал в большей мере, чем автор музыки, известен как объект злобного, антисемитского презрения Вагнера», — писал Закари Вулф в New York Times в 2017 году. В Германии музыка Мейербера была запрещена после прихода нацистов к власти в 1933 году, и это ограничение распространилось на большую часть Европы. Но даже после войны пренебрежительное отношение к его творчеству не исчезло. Поэтому требуются большие усилия, дабы вернуть произведения Мейербера на подмостки оперных театров. Даже если для этого придётся убрать козла, которого так хорошо запомнила Талья Закс.

Похожие статьи