Общеизвестно, что имя французского композитора Джакомо Мейербера (1791–1864) выпало из обоймы великих классиков оперы по причине антисемитизма. Однако, по мнению заместителя редактора отдела культуры еврейского интернет-ресурса «Форвард» Талии Закс, причина забвения его оперы «Динора» заключается в козле, который, как в хасидской притче, то появляется, то исчезает.
Автор рецензии на новую постановку «Диноры»— знаток и ценитель оперного жанра, она иронизирует по поводу современных трактовок классических сочинений, и без того изобилующих ходульными сюжетными поворотами: неожиданными узнаваниями потерянных детей, неправдоподобными зло- и благодеяниями и т.п. Ее забавляет появление в постановке пасторальной оперы Мейербера живого козла, равно как и убийство шведского короля на фоне декораций из IKEA в опере Дж. Верди «Бал-Маскарад».
Нью-Йоркский театр «Amore Opera» представил на прошлой неделе постановку забытой оперы полузабытого композитора-еврея. Сочинение 1859 года не находило своего воплощения на оперной сцене американского континента с 1925 года. На русской сцене «Динора» шла аж в 19 веке и успеха не имела. Возможно, причина забвения действительно заключается в нелепом пасторальном сюжете — обезумевшая пастушка Диора ищет своего козлика, а пастух Гоэль с помощью сельского дурачка Корентино — спрятанный в горах клад, но в итоге пастух и пастушка находят друг друга. Но бестолковый сюжет не помешал Мейерберу продвигать своё произведение на оперные подмостки — эффектная партия Диноры, позволяющая блеснуть колоратурой, была одной из самых популярных в репертуаре певиц всего мира.
Натан Халл, художественный руководитель «Amore Opera», поначалу хотел поставить одну из больших опер Мейербера, но ограниченность постановочных ресурсов привела к выбору «Диноры» — одной из его пасторальных опер, тем более что театр видит одну из своих задач в возрождении опер, которые давно не ставились в Соединенных Штатах. Поэтому режиссёр призвал исполнителей спокойно отнестись к особенностям либретто и наслаждаться виртуозностью вокальных партий. Аргумент в пользу возрождения забытой музыки силен так же, как и аргумент в пользу борьбы с антисемитизмом в искусстве и в жизни.
Джоакино Мейербер (Якоб Либман Бер) родился в еврейской семье недалеко от Берлина. Его отец, Юда Герц Бер, был чрезвычайно богатым финансистом и промышленником, мать, Амалия (Малка) Вульф также происходила из финансовой элиты. Оба родителя Мейербера были близки к прусскому двору, но не изменяли приверженности еврейского религии. Когда Амалии в 1816 году был присвоен Орден Луизы, по королевскому указу она получила не традиционный Крест, а бюст королевы. Композитор был немногим из деятелей искусств еврейского происхождения, не изменивших вероисповедание — он был похоронен но еврейскому обряду.
История эстетического низвержения Мейербера напоминает, по мнению Талии Закс, сюжет культового американского фильма «Все о Еве» (1950), где восторженная поклонница сближается со стареющей звездой Бродвея, чтобы составить ей конкуренцию и занять ее место на сцене.
В 1839 году молодой Рихард Вагнер, постоянно влезавший в долги, сбежал из Германии во Францию, спасаясь от кредиторов. Там-то никому не известный музыкант и завязал отношения с Джакомо Мейербером, который не только дал ему денег, но и обеспечил работой по музыкальным аранжировкам, введя в музыкальные круги. Талант Мейербера в ту пору не вызывал у Вагнера никаких сомнений, он писал своему покровителю: «Конечно, не к месту умножать неуклюжие хвалы в адрес вашего гения; я ограничусь словами о том, что я вижу, как вы в совершенстве решаете задачу немца, освоившего достоинства итальянской и французской школ, чтобы сделать всеобщим достоянием творения своего собственного гения...» Но к концу 1840-х годов Вагнер начинает открыто выступать против Мейербера, обвинять его в своих неудачах, мотивируя эстетические инвективы еврейским происхождением оппонента. Кульминацией вагнеровского антисемитизма стал трактат 1850 года Das Judenthum in der Musik («Еврейство в музыке»), в котором он уличал Мейербера, наряду со всеми другими евреями, в том, что занятие искусством для них — лишь способ заработать капитал. Это эссе во многом способствовало тому, что музыка Мейербера вышла из моды, особенно после того, как Вагнер, первоначально опубликовавший работу под псевдонимом, перепечатал ее в 1869 году под собственным именем. Мейербер уже пять лет как умер, а Вагнер, вернувшийся в Германию, стал ведущим оперным композитором своей страны. Мейербер «стал в большей мере, чем автор музыки, известен как объект злобного, антисемитского презрения Вагнера», — писал Закари Вулф в New York Times в 2017 году. В Германии музыка Мейербера была запрещена после прихода нацистов к власти в 1933 году, и это ограничение распространилось на большую часть Европы. Но даже после войны пренебрежительное отношение к его творчеству не исчезло. Поэтому требуются большие усилия, дабы вернуть произведения Мейербера на подмостки оперных театров. Даже если для этого придётся убрать козла, которого так хорошо запомнила Талья Закс.
